Аннотация: Сказка о героях, злодеях, писательской доле и выживании в чужом мире.
ВЫКЛАДКА ПРИОСТАНОВЛЕНА В СВЯЗИ С ОРГВОПРОСАМИ
Герой должен умереть
Часть 1. Сказочница
Глава 1
'Это было давно. В небе тогда светило два солнца'
Я разгребла с деревянной скамьи снег, бросила на нее сумку, набитую книгами, уселась сверху, перелистнула несколько страниц потрепанного блокнота. На одной из них значилось, обведенное алым фломастером:
'Джер должен умереть!'
Тишина звенела над замерзшей рекой. Ни одного человека не было в этот ранний час на набережной. Прищурившись, я вгляделась в неясно проступающий из тумана противоположный берег, в голубые сопки, подернутые сонной дымкой, и стала тихо размышлять вслух:
- Когда из двух солнц останется только одно, герой станет не нужен. О нем забудут. Он совершит самоубийство... Нет, плохо. Он будет искать смерти и погибнет в каком-нибудь дешевом поединке в богами забытой таверне.
Сердце забилось чаще, что-то так и подзуживало: 'Дай ты ему уйти, как герою! Пусть он погибнет во имя спасения мира!'
Я встряхнула головой:
- Нет. Это противоречит идее. Герои нужны ненадолго. Данко тоже стал не нужен, когда вывел людей из леса.
Набросала карандашом пару строк. Самое вдохновляющее время и место - утренняя заснеженная набережная. Если есть возможность, я всегда сюда прихожу, чтобы подумать.
Вверх, к городу, уходит длинная лестница, превратившаяся в сплошную обледенелую горку. На черных фонарных столбах лежат снежные шапки, деревья укутались в изморозь, скамейки превратились в пухлые сугробы. Над рекой плывет туманная пелена. В прозрачном небе всходит бледное солнце. Сегодня на удивление тепло. Зима понемногу отступала, запах весны уже проклевывался в морозном воздухе.
Я закрыла глаза, стараясь в красках представить последний поединок Джера. Вот он затевает поножовщину в таверне. Убивает одного постояльца, благородного человека. Друг убитого вызывает Джера на дуэль. Короткая схватка на ножах - и в придорожной канаве валяется тот, кто спас от засухи и сожжения целую страну. Но никто его не знает.
Мир празднует спасение. Герой больше не нужен.
Я смахнула злые слезы, растерла лицо ладонями в перчатках с обрезанными пальцами. Джер открылся мне на пятой странице. Я прошла с ним все последующие двести пятьдесят. Подала руку, когда он тонул в подземной реке. Научила растягивать при стрельбе из лука мышцы спины так, чтобы меньше уставать. Мы проделали вместе путь до обиталища Алого Солнца, в решающий момент я стояла за его плечом и молилась, чтобы выстрел оказался удачен, ибо в тот момент от меня не зависело уже ничего. Оставалось только записывать.
Я полюбила его до безумия, до одержимости... нет-нет, не как мужчину, не как идеальный образ. Наверное... наверное, так греческие боги, слишком похожие на людей, любили древних героев. Я держала на коленях голову раненого Джера, прикасалась пальцами к его лбу и шептала: 'Милый мой, все будет хорошо, я обещаю...' И он выжил, выбрался. Он стал мне другом, он открыл передо мной целый мир, он был со мной днем и ночью, я изучила его привычки и вкусы, он стал неотделим от меня.
А теперь мне нужно его убить.
Я пыталась применить обманный маневр - тихо ненавидя себя за малодушие, писала счастливый конец. Перечитанный через два дня, этот эпизод вызвал синтетический скрип на зубах, и я удалила его без раздумий.
Ну все, хватит. Должен умереть, значит убью. Устроила тут ромашку: 'надо - не надо, жалко - не жалко'. У меня, между прочим, с издательством договор, тут уж не до сентиментальности.
Закрыла глаза, вслушиваясь в тишину. Легкий морозец покусывал нос.
- Доброе утро.
Я так и подскочила от неожиданности. Не представляю, как можно было бесшумно подойти по скрипучему снегу, но незнакомый человек присел на краешек скамейки.
- Доброе,- отозвалась я, чуть помедлив.
- Вы приятно проводите время, - заметил он.
- Разве вы находите одиночество приятным?
- Почему бы и нет.
Я захлопнула блокнот. Карандаш упал в снег. Мужчина быстро наклонился и поднял его, подал мне. Легкое черное пальто, шарф-кашне, черные перчатки и старомодная шляпа. Поднятый от ветра воротник скрывал его лицо, я смогла увидеть только крупный крючковатый нос.
- Чем вы занимаетесь? - спросил он.
- Я пишу книги.
- Правда? Как интересно. Всегда хотел поговорить с настоящим писателем.
Я попыталась уловить в голосе иронию, но он, похоже, искренне выражал интерес.
- Наверное, вот так, в одиночестве и придумываются новые сюжеты?
- Всегда по-разному. Сюда я прихожу, когда нужно принять важное решение.
- Что-то не получается?
- Героя убить не могу! - я хотела сказать с усмешкой, но вышло как-то жалобно.
Незнакомец вытащил портсигар и закурил длинную сигарету.
- А надо?
- Надо! - ответила я с вызовом.
Обоняние защекотал табачный дым. Я принюхалась - терпкий вишневый аромат. Очень люблю такой, даже у моего Джера выявилась тяга к кальяну с вишневым табаком.
- А что же мешает?
- Я очень к нему привязалась.
- Тогда подумайте еще хорошенько - может, можно обойтись без смерти? Ведь большинство читателей предпочитает счастливый конец.
- Нельзя, - вздохнула я. - Автор не имеет права читателю лгать. А я абсолютно точно знаю, что он погиб после того, как совершил подвиг!
- Нет, - угрюмо сообщила я. - Убит в пьяной поножовщине.
- Так позвольте ему уйти, - предложил он. - Пусть отправляется после подвига в странствия, а дальше читатель сам додумает, что с ним произошло.
- Не могу! Тогда не будет завершена идея - герой больше не нужен. Совсем не нужен, понимаете?
Незнакомец бросил окурок на землю и безжалостно затер его каблуком в снег.
- Грустно как-то. А для другого подвига разве не пригодится?
- Нет. Для другого и герои другие найдутся. В общем...
Я махнула рукой. В самом деле, что я тут обсуждаю с абсолютно незнакомым человеком, как поступить с персонажем? Он ведь и представления не имеет ни о моей книге, ни о вложенных в нее идеях.
- Ну что ж, - незнакомец встал, поправил воротник. - Удачи вам в творчестве.
- Спасибо, - бросила я раздраженно.
Честно говоря, я разозлилась - вот вроде все решила, так появился непонятно кто, и снова мысли разбередил.
- Только имейте в виду, - он медлил, голос звучал печально. - Герои тоже хотят жить.
Джер очень хотел жить.
Он вышел из дома торговца, которому только что выгодно сбыл несколько шкурок. Много лет прошло с тех дней, когда простой охотник бросил вызов богам, надел волшебные лыжи и прошел по радужному мосту до обиталища Алого Солнца. Земля изнывала от засухи и жара, два светила палили нестерпимо, вскипали и пересыхали реки, шипели и плавились камни, рыба выбрасывалась на берег. Сохли деревья, гибли люди и животные, превращались в мумии, не успев разложиться.
Ничем примечательным Джер не отличался, разве что, любил свою землю больше жизни. А тут вспомнился лук, доставшийся в наследство от прадедушки, заговоренный словами: 'Единожды в жизни из него выстрелишь, но о выстреле этом поколения будут вспоминать'.
Так и вышло. Не подвела верная рука, со свистом промчалась стрела, скатилось и погасло Алое Солнце, хорошо стало жить на земле. А в память о страшных временах, на остывающих скалах и валунах люди нарисовали изображения, рассказывающие об этих событиях. Да только кто их потом разберет?..
Джера славили много дней, сотни песен сложили, цветами увивали, женщины проходу не давали. Но ведь не век одного восхвалять! Жизнь в русло потихоньку стала входить, на другие темы заговорили, имя Джера Стрелка легендами да паутиной начало обрастать, его уж и изображали совсем непохожим, и такими чертами наделяли, что мать родная не узнала бы. В общем, вышло, как со многими героями - имя осталось, а человек истерся.
Джер дышал вечерней свежестью и раздумывал, куда податься. Вот уже долгое время он ходил по кругу, как тот осел, болтался по миру ничейным, добывал пропитание охотой, а шкуры и прочее продавал в деревнях. И все это время не оставляло дурацкое чувство - будто кто-то водит его за ниточки, точно марионетку, то к краю обрыва подведет, то в постель к рыжей хохотушке уложит. А как он оказался, что там, что здесь - и боги не разберут.
Впрочем, богов Джер не особенно жаловал после того, как насмотрелся на небесные чертоги и пристрелил самого повелителя Алого Солнца. Единственную чтил - Терингу, отважную богиню, чье имя означает 'не победить, но и побежденным не остаться'. К ней он взывал, когда скользил по радужному мосту, по краю бездны, ее дружескую руку чувствовал на плече, натягивая лук для рокового выстрела. Ее веселые кудряшки вспоминал, когда мерз в сырых пещерах, в одиноких ночевках на пути к небесной лестнице. А когда ранили его жестоко - умер бы, когда б не нашептывал горячо и ободряюще сбивчивый голос о жизни и о дороге, что еще не окончена. Однажды на привале вырезал из сухой деревяшки ее изображение, как представлял себе, пронес его над язычком пламени в светильнике, и показалось ему, будто получил легкий тычок в бок - выдумщик, мол!
О нем забыли. Прирежут в ближайшей канаве, как собаку - и никто не узнает о бесславной кончине Джера Стрелка. А вот если б погиб он тогда, в небесном чертоге, низвергся на землю, сожженный солнечными лучами - о, вот тогда бы весь мир прогремел о его смерти, и памятник из чистого обсидиана возвышался бы перед домом старейшин!
Бессмертие обретается в смерти. Живых героев не помнят.
Джер развел костер на берегу вертлявой речушки и занялся приготовлением ужина. Ночь вступала в права, ухали в кронах первые филины.
Шорох послышался в кустах неподалеку. Охотник пригляделся, втянул чуткими ноздрями воздух - животным не пахло, но для человека шорох слишком легкий. Джер на всякий случай потянул шнурок на ножнах, но тут в свете костра появилась фигура едва ли в половину человеческого роста.
- Разреши, охотник, погреться страннику у огня, - высоким, даже чуть визгливым голосом попросил незнакомец.
Джер сделал пригласительный жест, с подозрением разглядывая путника.
Это был согбенный карлик с седыми, свисающими до пояса космами, крючковатым длинным носом, кончик которого болтался почти перед подбородком, что придавало ему сходство с червяком. Глаза карлика были разноцветными, а отвислые мочки ушей с медными кольцами серег трепыхались при каждом движении. Замотан он был бесформенную хламиду, а в маленькой руке держал кривую палку.
- Далеко ли путь держишь? - спросил Джер и протянул гостю берестяную чашку с травяным отваром.
Карлик с удовольствием выпил и отер рот своими космами.
- Далеко ли или нет, это как посмотреть. Иной всю жизнь топчется, с места не двинется, а другой выстрелом единственным полмира покрывает.
Джер помрачнел. Карлик, прищурившись, буравил его взглядом поверх чашки.
- Хорош отварчик, - одобрил он. - Зовут меня Книжный Червь. Для друзей просто Червь. Для краткости. Предлагаю считать, что мы друзья, ась? Ну, за дружбу!
И он опрокинул в себя остатки напитка. Джер его трещание слушал вполуха, ворошил веткой костер да прикидывал, когда прожарится рябчик, насаженный на вертел из очищенного прутика.
Карлик тряхнул головой так, что снова неприятно заболтался кончик крючковатого носа и выдал:
- Не разговорчив ты что-то, Джер Стрелок!
Джер нахмурился, переворачивая рябчика.
- Ты-то меня откуда знаешь, червяк?
- Не червяк, а Червь! - карлик повернулся в профиль и демонстративно поболтал носом. - Я тебе вот что скажу, Стрелок. Жить тебе осталось шиш да маленько, а прибьют тебя скоро в одной из местных таверен. Позорно и безрадостно. И даже распоследняя девица по тебе слезинки не прольет. Каково, а?
Джер едва не уронил рябчика в угли, выслушивая эту тираду. А карлик победоносно засверкал глазами, и искорки отражались в них.
- Да ты, мелочь пузатая, отродье земляное, что позволяешь себе?! - охотник развернулся к карлику, сжав кулаки. - Я тебя сейчас за шиворот и плеткой отстегаю, ножа пожалею, на рост и ум не гляну!..
- Но-но-но! - Червь выставил перед собой худые ладошки, покрытые темными пятнами. - Я тебе так скажу, Джер Стрелок. Во-первых, невежливо угрожать тому, с кем ночной огонь делишь. Во-вторых, прислушался бы к мудрым советам. Чай, не в одной книжке дыр понаделал. Историю о тебе одна дама сочиняет, да вот не знает, как убить тебя покрасивше. А тут ей шлея под хвост попала, ну и решила она разделаться с тобой вышеозначенным способом. Чтоб, значит, подвиг совершил, да и не нужен стал. Идея у ней такая. Заметил, что последний месяц болтаешься, как кусок оторванный? Так это она концовку придумать не может, жалко ей убивать тебя. А тут придумала - а мне обидно что-то. Книга хорошая, да и ты ничего себе герой. Я б странички с тобой пожевал еще. Так-то. Хочешь - верь, не хочешь - в другую книжку пойду.
Джер хмуро смотрел на карлика. Языки пламени лизали его ужин.
- Ты свихнулся, чудной. Я тебе не в придуманной истории живу, а в своей стране. И выражайся по-человечески. Что такое 'книга', о которой ты треплешься?
- А кто говорит, что придуманная?! - искренне изумился Червь, проигнорировав вопрос охотника. - Э, стрелок, это в плохих книгах... историях, короче, миры придуманные и обколотые. А в хороших - сами живут, не зависят от писателей. Ты вот, что, выдумка? Не чувствуешь ничего, не переживаешь, прошлого не помнишь? Или живешь по указке чьей-то? Ты как из пещеры своей вышел небесную лестницу искать, та дама только записывать за тобой успевала! Так, иногда руку подправляла да ласковым словом утешала. Только вот, Стрелок, отстрелял ты свое, задачу выполнил, делать что-то с тобой надо. Не может она тебя просто так по миру отпустить - у ней, понимаешь ли, идея! Герой больше не нужен. И хоть об стену бейся. Говорил я с ней намедни, а... - карлик безнадежно махнул рукой и снова приложился к кружке.
- Руку подправляла... словом утешала... - тихо проговорил Джер. - Врешь ты, червяк. Одна только такое может, богиня моя, Теринга.
- А я тебе что говорю? Она ж создатель этой книги и всего мира. Сейчас ее дело - только наблюдать да подправлять. Вот тебя сейчас и нужно подправить, балбес с луком! Чтоб не отсвечивал. В общем, так, что мог, сказал, дальше дело твое. Хочешь - выходи из истории в канаву местную, не хочешь - пошел бы ты к ней, перекинулся парой слов. Может, нашли бы язык общий. Бывай, Стрелок.
Книжный Гус отсалютовал охотнику берестяной кружкой, поставил ее на землю, встал и пошел к речке, насвистывая под нос. Джер хмуро смотрел ему вслед. Дым ел глаза, рябчик безнадежно сгорел, донимали комары, забиваясь под воротник. Охотник выругался и затоптал костерок толстой кожаной подошвой.
Желтая луна бросала дорожку на горную речку, журчала вода в тальниках. Карлик сидел на берегу, свесив ноги в воду, и попыхивал резной трубкой
- Эй ты, червяк! - окликнул Джер.
Карлик оглянулся, подмигнул черным глазом.
- Так я и думал! Не пожалеешь, давай!
В самом деле, что ему терять? Правильно этот Червь говорит, болтается он как неприкаянный, все одна дорога - на тот свет. А туда можно и поинтереснее уйти, нежели в поножовщину ввязаться.
- Постой. Только скажи - как тебе удалось поговорить с ней?
- Как-как... Мы, книжные жители, во все миры вхожи и облик менять умеем. Прогрыз я дыру в ее мир, да приоделся поприличней, чтоб без подозрений обошлось. А пару слов найти - дело нехитрое... Усек? Тогда приступим.
Книжный Червь выколотил трубку, спрятал ее за пазуху. Затем выбрался из воды, приподнялся на цыпочки, развел руки в стороны, широко разинул рот, полный мелкий острых зубов, и давай ими щелкать, точно захотел поймать стайку ночных бабочек. Он кряхтел, подпрыгивал, кружился на месте, приседал, и все щелкал и щелкал зубами, то и дело поглаживал себя по животу.
И тут, на глазах у изумленного Джера воздух начал меняться. Сначала над рекой засеребрилась, свилась из влажного воздуха одна тоненькая крученая нить, затем вторая, третья. Нити стали сплетаться в паутинку. Книжный Червь ни с того ни с сего ткнулся лбом прямо в серебристое сплетение. Его ножки оторвались от земли, а голова исчезла, точно ее срубили начисто. Не успел Джер ничего сообразить, как голова появилась снова, а Гус схватился руками за две нити и принялся тянуть их в разные стороны так, что уши покраснели. Послышался тонкий треск, шелест, потянуло приятным запахом свежей древесины, и неровный кусок ночной темноты вдруг сполз вниз.
Перед ними оказалось огромное окно, по обе стороны от которого неслась река и чернели тальники на другом берегу, а наверху раскинулось темно-синее небо.
Окно казалось заклеенным прозрачной бледно-желтой пленкой, вроде рыбьего пузыря, по которой бежали во всю ширину и высоту вереницы непонятных черных значков. А за ней пылал пожар. Чуть приглушенное пленкой, пламя пожирало деревянные дома, от многих уже остались лишь обугленные остовы. Перед домами метались люди.
- Хм, - почесал карлик затылок. - Промахнулся малость. Но сойдет. Прогуляемся чуток, а там я другую страничку прогрызу. Прошу! - с поклоном указал он на окно.
Джер помедлил. Однажды вырвавшись из огненных объятий Солнца, он не слишком жаловал подобные приключения.
Но что ему терять?
Охотник набрал побольше воздуха в грудь и шагнул в окно, с мягким шелестом разрывая сплетение букв.
Глава 2.
Его оглушил страшный гул пожара - рев пламени, треск ломающихся бревен, людские крики, стоны, проклятия. Проход мгновенно исчез, а карлик со всех ног помчался от горящего поселения прочь, к полосе леса. Огонь перекинулся на верхушки некоторых деревьев, пожирал сухую траву под ногами. Где-то истошно ржали лошади. Бревенчатые дома превратились в огромные факелы, рушилась кровля, разлетались во все стороны клочья горящей соломы, откуда-то бежали люди с берестяными ведрами в руках.
- Чего пялишься? - послышался визг Червя. - Давай сюда!
И тут охотник услышал из горящего дома отчаянный женский крик. Мальчик-подросток пытался пробраться в дом, огонь преграждал путь. Юноша отворачивался, закрывал лицо обгоревшим рукавом, но не мог справиться с жаром.
Единым духом Джер бросился вперед, оттолкнул кого-то с дороги, быстро прикидывая на ходу - облиться водой, обойти дом, влезть в окно. Перепуганная женщина, скорее всего, забилась куда-нибудь за сундук...
- Сто-о-ой! - истошно завопил Червь за его спиной.
Но герой не обратил внимания. А люди и не заметили незнакомца, что явился из леса. Маленькие цепкие руки вцепились Джеру в высокие сапоги.
- Стоять! Не твоя книга! Не тво...
Охотник отшвырнул карлика на кучу дотлевающего сена. Еще два прыжка - и герой оказался в шаге от цели. Прямо перед ним упало, подняв сноп искр, горящее бревно. Джер ринулся вперед, наметив ухватить ведро с водой у одного из погорельцев.
И споткнулся, налетел на невидимую преграду, впечатался в нее лицом и осел на землю.
В чем дело?
Джер вскочил, снова прыгнул вперед и снова упал, как будто тонкая упругая стена оттолкнула его прочь. Герой ударил по воздуху кулаками, на костяшках выступила кровь. Ни один человек даже не взглянул в его сторону, а в горящем доме затихли крики женщины.
Червь ухватил Джера за плечи и с недюжинной силой заставил его подняться.
- Это не твоя книга! - завопил карлик, повиснув на локте героя. - Ясно тебе?! Это завязка! Завязка сюжета! Ты не в силах на нее повлиять! Это может только автор, а такие как ты способны только толпу создавать, усек, герой?!
Джер смотрел на погибающее поселение, на осиротевших людей, на страшный огонь, так похожий на алые солнечные всполохи...
- Это невозможно.
- Возможно-возможно. Ты радовался б, что богиня твоя позволила тебе не только пожить, но еще и след заметный оставить. Пошли, пока ты еще живой!
- Какое он имеет право? - Джер все не мог отвести взгляда от огня. - Как он может творить такие страшные вещи?
- Ну уж и страшные! Солнце-то твое пострашнее будет... - словно бы мимоходом заметил Червь.
Джера затрясло от ярости. Со времен юности, с самого своего подвига не помнил герой, чтобы его обуревали такие эмоции.
- Да она ведь... - щеки охотника горели, опаленные пожаром. - Она ведь каждый миг может о моей гибели рассказать. Да кто... Кто она вообще такая?! Неужели моя жизнь зависит от тех значков?! - он обернулся в сторону, откуда пришел, но увидел только стену черного леса.
Червь разинул рот и принялся щелкать зубами.
Послышался приближающийся топот сотен копыт.
Мимо Джера пронесся отряд всадников в черно-красных одеждах. В руках они держали кривые мечи. На всем скаку они ворвались в гибнущее поселение. Погорельцы падали под их ударами, один за другим, кровь шипела, заливала горящую траву, тела охватывало пламя.
Один из всадников обернулся, и заметил Джера. Черноволосая женщина со шрамом на лице взглянула на героя в упор, удивленно нахмурилась, пришпорила лошадь и понеслась прямо на него, с занесенным мечом.
И тут послышался радостный визг:
- Прыгай!
На этот раз охотник не заставил дважды себя просить и прыгнул прямо в легкое мерцание, в змейки черных значков. Через тонкое мутное окно увидел всадницу, которая осадила коня и с победным видом оглядывала место, где только что стоял Джер.
- Фух! Ну, выбрались! Препаршивенькая, на самом деле, книжица, скажу я тебе. Предсказуемая, плоская, и автор дурак. Не чета Теринге твоей.
Герой огляделся и злобно посмотрел на карлика, который беспечно поправлял истрепанную хламиду.
- Изволь ответить, где мы на этот раз?
Их окружала абсолютно голая, точно выжженная равнина. Сухая земля была покрыта трещинами, на фоне пасмурного неба кривились силуэты сухих деревьев. На горизонте виднелась гряда скал. Чуть ближе высились каменные останцы. Все серое, неживое, даже воздух неподвижный и какой-то ненастоящий. Джер вздрогнул. Прошлое! Неужели он попал в страшные былые времена, которые так старался забыть?
- А, это! - Книжный Червь махнул рукой. - Извини, куда проще, туда и прогрыз. Это мертвая книга. Неоконченная, брошенная или попросту высосанная из пальца. Отойдем подальше.
- А, это! - Книжный Червь махнул рукой. - Извини, куда проще, туда и прогрыз. Это мертвая книга. Неоконченная, брошенная или попросту высосанная из пальца. Отойдем подальше от проема.
Джер расстегнул воротник. Он не мог вдохнуть полной грудью, казалось, что пробирается он сквозь мягкое масло, липкое и скользкое. К этому месту он не мог испытывать ничего кроме отвращения - ни любопытства, ни страха - ничего. Точно оно и не существовало вовсе.
- Кто же здесь может жить? - прохрипел герой.
- Те, кому не нужен воздух.
- Он не нужен только мертвым.
- Именно. Здесь обитают неживые герои - без прошлого, без будущего, замкнутые на той истории, в которую имели несчастье попасть.
Впереди почудилось легкое движение. Джер сделал с десяток шагов и увидел странное существо, сидящее на сухом поваленном стволе. Очертаниями оно напоминало человека, но похоже было на скелет, обтянутый серой кожей, без намека на мускулы, с застывшим лицом, лишенным всякого выражения. Остатки жизни в этом существе выдавало только подрагивание плеч, да тонкие прозрачные ноздри чуть раздувались.
Джер тронул человека за плечо, сухое и холодное. Он опустился на корточки и заглянул в безжизненные глаза.
- Ты тоже герой?
- Оставь его! - крикнул Червь из-за спины. Послышалось уже привычное пощелкивание.
- Кто же посмел? - прошептал Джер. - Как можно так поступать с нами?
Человек чуть повел белками глаз, вдохнул глубже. Ощутимая сила волнами шла от Джера, сильного, смуглого, с горячим дыханием.
- Кто ты? - свистящим выдохом произнес человек, и вдруг подался вперед, в слабом голосе послышались умоляющие нотки. - Неужели?... неужели она передумала?
- О чем ты?
- Богиня... богиня, предавшая меня и мой мир...
- Предавшая?
- Она лгала... Я был героем... таким же сильным и настоящим, как ты... а потом... она стала лгать... она писала неправду... книга закончена... а мы хуже, чем мертвы. И мир мертв... и мы... и мы... - человек захрипел тяжело, и чуть, отдышавшись, продолжил. - Нет, ты не отсюда... другая энергия... иная сила... хорошо быть настоящим...
- Стрелок...
Карлик стоял рядом с ними, а в нескольких шагах от него мерцало окно.
- Идем с нами! - Джер встряхнул несчастного за плечо. - Идем в мою историю...
- Ты что творишь?! - рявкнул Червь и от души ударил героя под локоть. - Мертвого тащить в свой мир! Хочешь, чтобы и он превратился в пустыню?!
- Теринга такого не допустит. Она вернет жизнь этому несчастному! Он не виноват...
- Ничего она не вернет! - перебил карлик. - Только хуже сделает. Она не знает этой книги, не знает, кем он был и кем должен был стать. Мертвого в силах поднять лишь тот, кто смог убить. Пора, Джер.
Посреди пустынного умирающего мира искрилось окно с черными змейками букв. Человек, не ощущая более живого тепла руки Джера, снова впал в полное оцепенение.
- Боги, - с горечью произнес охотник, поднимаясь. Он представил, как взывал к своей богине изможденный, посеревший от горя герой, которого она превращала в ничто, как наблюдал он за медленной гибелью горячо любимого мира, где он мог... должен был... что? Уже неважно. Будущее навсегда утеряно, а герой обратился в собственную тень.
В проеме за страницей виднелась светлая лестница и небольшое окно. На подоконнике стояли в керамических вазах с землей растения. Прежде, чем сделать шаг, Джер еще раз оглянулся на неподвижную тень, на безжизненное пространство, и прыгнул в новый мир вперед карлика, схватил одну вазу и успел-таки перенести ее через порог, заметил напоследок буйный зеленый росток, так резко выделяющийся на покрытой трещинами земле.
Книжный Червь промолчал.
Я провожала взглядом странного человека в черном пальто. Скамейка вдруг показалась холодной, легкий ветерок - колючим, а еле уловимые нотки весны превратились в промозглость. Я перекинула сумку через плечо, запихала в нее блокнот и бодро поскакала вверх по лестнице, к пробудившемуся городу.
Переделав все дела, я пообедала в уютном ресторанчике и отправилась работать. В моем кабинете всегда полумрак - не переношу солнце! Стеллаж ломится от книг, огромный рабочий стол завален распечатками, зарисовками, набросками. И обязательно - чайничек с зеленым чаем.
Включаю ноутбук, открываю папку под названием 'Книга правленая. Самый-самый последний вариант!', выуживаю оттуда основной файл, прокручиваю вниз и зависаю в прострации на полчаса. Не могу выдавить из себя ни строчки.
Ненавижу это состояние! В такие моменты я почти физически ощущаю, как время летит мимо, буквально хлещет по щекам, просачивается в окно. Мчатся минуты десятками, а толку - ноль. Столько времени проходит ни за грош! Я давно убрала из комнаты все часы, обычно ставлю будильник на телефоне на время окончания работы и кладу его в прихожей. Интернет-кабель тоже безжалостно выдергивается из гнезда и сворачивается кольцами с глаз долой, чтоб не было соблазна влезть в очередную убийцу времени нажатием кнопочки. Провод ведь лень постоянно разматывать! У меня строго отведено время на поиск в сети нужной информации, и на время творчества я убираю абсолютно все, что может отвлечь.
Но сейчас и это не помогает. Барабаню пальцами по столу, вскакиваю, прохаживаюсь по комнате, нахожу среди кипы бумаг рисунок с изображением Джера. Внимательно вглядываюсь - карандашные черточки темных глаз с вызовом смотрят с листа.
Наконец, решительно придвигаю кресло к столу и начинаю писать, постепенно с головой погружаясь в мир Двух Солнц.
То, что в дверь стучат, до меня дошло не сразу. Негромко, но настойчиво.
Нехотя я сбросила с себя покров иномирья, возвращаясь к реальности. Эпизод был дописан. Джер успешно зарезан в канаве, которая мне приглянулась для этого дела еще в позапрошлой главе. Осталось завершить роман несколькими мыслями и тщательно отредактировать. Собралась было сохранить документ, но тут стук повторился, пришлось вставать и тащиться к входной двери. Я никого не ждала, но мало ли что...
Выглянула в глазок. Лестничная площадка пуста. Пожала плечами, но не успела сделать и двух шагов, как меня вновь настиг настойчивый стук. Разозлившись, распахнула дверь.
Словно сквозняк ворвался в прихожую, пошевелил волосы, прощекотал по щеке, руки покрылись гусиной кожей. На лестничном пролете мелькнуло что-то черное, не то край плаща, не то кошачий хвост...
Мне почему-то было страшно оборачиваться, ноги онемели и отказывались идти обратно в комнату. Больше всего на свете захотелось броситься вниз по лестнице, очертя голову, выскочить на морозную улицу, как есть, в домашней одежде. Или, может, постучаться к соседке, попросить...
За спиной явно послышались шаги, трение мягких подошв о ковролин. Прошелестело, стукнуло.
Под коленями пробрала дрожь. Казалось, будто ровный пол уходит из-под ног, что-то сдвигается вокруг, звенит воздух, отдается дурманом в потяжелевшей голове.
Я отступила от двери, тихонько, инстинктивно заглушая шаги, направилась к кабинету. В просветы между жалюзи проникают солнечные лучи, перекрещиваются, в их свете серебрится пыль, отвлекая внимание от общего полумрака. Тени крадутся по стенам и потолку прочь от света - моя, кресла, цветка на подоконнике...
И тут одна из теней отделилась от стены и, поколебавшись, принимая смутные очертания, стала приближаться ко мне.
Я вскрикнула - нет, скорее, выплюнула воздух с жалким свистом - отскочила в сторону, рефлекторно схватила первое, что попалось под руку - это оказался металлический заварник с длинным носиком. Нужно было бросаться прочь, звать на помощь, но тут тень вступила в переплетение лучей дневного света и я замерла, пальцы намертво свело на красивой резьбе ручки.
Книжный Червь перепрыгивал со ступеньки на ступеньку, бормоча себе под нос. На площадке наверху лестницы тускло поблескивала на зимнем свету металлическая дверь. Множество ступеней, узкий проход, давящий потолок вместо чистого неба над головой... Но Джер от злости не обращал внимания на странности нового мира, ему было наплевать на них и хотелось лишь взглянуть в глаза той, что взялась решать его судьбу.
- Джер, а Джер! - верещал карлик. - А как думаешь, достоин теперешний поход песни? А что, шикарная тема - встреча героя с богиней... и осушены слезы, и конец был положен скитаниям вечным по тропам бескрайним! И склоняет герой многострадную голову ниц, преклоняет колени! И рукою своей повелела она... Оо-о-ой!!!
Глаза на миг заволокло черным, что-то ощутимо толкнуло в плечо, Джер оступился, но удержался за перила, карлик же кубарем скатился на три ступеньки ниже.
Перед ними соткалась из воздуха женская фигура, наглухо закутанная в черное одеяние с рукавами до пола. Опущенное лицо наполовину скрыто кружевной вуалью, из-под скромной шляпки выбились темные пряди. Женщина шагнула вниз по ступеням, заставив Джера попятиться. Красиво очерченные, но бледноватые губы чуть скривились, всколыхнулась вуаль от певучего голоса:
- Здесь ли твое место, Джер Стрелок?
- Откуда знаешь меня? - Джер хотел остановиться, но от женщины шел поток такой силы, что ноги сами сделали еще шаг назад.
- Мне ли тебя не знать, Стрелок. Кто привел тебя?
- Ну, я.
Книжный Червь отряхнул коленки от пыли и оценивающе уставился на незнакомку в упор.
- Ах, ты. Можно было ожидать. Знаю вашу породу, лезете, черви книжные, куда вас не просят...
- А ты кто будешь-то? - перебил карлик.
- Подойди, герой, - пропела женщина, больше не обращая на карлика внимания и не поднимая головы. - Дай взглянуть на тебя.
- Кто ты? - Джер выпрямился во весь рост, стараясь поймать взгляд женщины под вуалью.
- Я муза, - ответила она, протянула узкую ладонь с хищно заточенными ногтями и прикоснулась к подбородку Джера, провела пальцами по скуле. - Имя мое Фрея.
- Что-что? Кто? - взвизгнул Червь и картинно приложил ладонь к уху. - Да какая ж ты муза! Крылья где? Томный взгляд? Лира, в конце концов? Да и не красавица ты, прямо скажу.
Колыхнулась вуаль. Не отнимая ладони от лица Стрелка, Фрея чуть повернула голову в сторону карлика.
- Вижу, червяк, не понаслышке ты с музами знаком. Только я иная. Я правду говорю и писателей заставляю говорить. И поэтому мало кто меня знать хочет, а тех, ярких и с крылышками, всегда привечают. Правда никому не нужна. Только таким, как его Теринга, - Фрея вновь обернула вуаль к Джеру.
- Подумаешь, 'правда'! - передразнил Червь. - Да кому твоя правда сдалась, вот из-за таких, как ты, героев и убивают почем зря! Нет бы...
- А ну, заткнись.
Джер произнес это тихо, но карлик как-то подавился словами и сник.
- Фрея, скажи, - продолжал герой. - Что происходит с теми, о ком неправду пишут? Кто должен был умереть, но остался жив, волею автора.
Легкий сквозняк чуть пошевелил кружевную накидку музы.
- Ничего, - шепот, слитый с ветром. - Они навсегда остаются в том эпизоде, в котором про них солгали. Выживший герой никак не напьется меда на свадьбе, победивший воин стоит навеки коленопреклоненный перед правителем, раздумавшая топиться девушка так и будет вечно смотреть в зеленую гладь.
- А я буду вечно мотаться от таверны к таверне, - криво усмехнулся Джер, чуть отстраняясь.
- Если ты правдивая такая, - снова встрял Книжный Червь. - Чего ж Теринга его никак не выдумает окончание истории? Говорил я с ней намедни, разорваться готова на части, а писать не может. А? Где ж она, правда твоя?
Фрея опустила руку, уголки губ чуть дрогнули в улыбке.
- Не по твоему уму правда, червяк. Эта история не окончена, и я не могу, как ни стараюсь, навести Терингу на единственный истинный финал. Впервые вижу, чтобы герой так сопротивлялся смерти. Странный ты, Стрелок...
- Откуда ты знаешь, что это - единственный финал? - спросил Джер.
Фрея не ответила, только подняла голову и отвела вуаль с лица.
Джер охнул. Книжный Червь подпрыгнул на месте от неожиданности. Под полями шляпки, из-под тонких черных бровей, в обрамлении пушистых длинных ресниц на них смотрели два абсолютно белых глаза. Казалось, будь темно, они бы светились.
- Вот так, Джер. Такие, как я, видят истинно, видят сердцем. Я не могу тебя ни увидеть, ни полюбить, и поэтому не собью автора с пути, не стану приукрашать историю и выгораживать героев. Слепые музы, бесстрастны и непредвзяты, и проникаем в истории мы гораздо глубже, чем те, с крылышками. Нас не любят герои за то, что мы часто ведем к боли и смерти. И многие авторы предпочитают лететь на волне вдохновения к счастливому финалу, нежели раздирать душу в кровь и не спать ночей, терзаясь вместе с героем. Но мы такие, какие есть. Так что, - Фрея безошибочно повела подбородком в сторону опешившего карлика. - Крылышки оставь другим. Мне они ни к чему.
- Госпожа, - Джер опустился на одно колено и поднес к губам ладонь музы. - Ты прекрасна. Прошу, дай мне поговорить с Терингой. Я не хочу быть ни рисунком, выбитым на скале, ни узлом на шнуре. Я хочу сам найти свою истину.
Фрея положила ладонь на голову героя.
- Чего только муза не познает в жизни. Ты слишком живой, Джер, чтобы я могла тобой распоряжаться. Иди. Удачи тебе, герой.
- Иди, Стрелок, - с неожиданной серьезностью сказал вдруг Книжный Червь, и облик его снова стал меняться. Через несколько мгновений рядом со слепой музой стоял человек в черном плаще и шляпе, надвинутой так, что только крючковатый нос торчал из-под нее. - Живи, Стрелок. Вернись в свою историю и измени ее.
Джер преодолел оставшиеся несколько ступеней и несколько раз стукнул в дверь.
Глава 3.
Это было невозможно. Я отказывалась верить глазам. Все, что угодно, только не это.
Все равно, как если б мое отражение вдруг вышло из зеркала.
Только еще невозможней.
- Вот ты какая.
- Вот ты какой.
Наши голоса сталкиваются и эхом отскакивают один от другого. Мы делаем полкруга по комнате, едва ли не принюхиваясь друг к другу, как звери, которых посадили в одну клетку.
Я только открываю рот, чтобы заговорить, и в это же время он что-то произносит, запинается, и оба смолкаем.
Так, одновременно, мы пытаемся заговорить еще два раза. Я вижу свою тень на его лице, чувствую его дыхание, безраздельно переплетенное с моим. И бессознательно фиксирую - волосы встрепанные, глаза темные, монголоидные, нос немного ассиметричен, скулы широкие, шрам... Стоп, какой еще шрам? Ну да, у каждого уважающего себя героя должен быть шрам! А у Джера где же?.. Хм-м, недоработка... Черт!
Я останавливаюсь, больно врезавшись локтем в стеллаж.
И он останавливается. И чуть склоняет голову.
- Прости, что напугал, богиня моя.
Я едва не оглянулась - какую еще богиню он у меня за спиной нашел?! Но в следующий миг понимаю - это обо мне.
- Я должна была сразу узнать тебя, герой.
- Похож? - Джер вскидывает подбородок и чуть щурится. - Или что-то не сходится?
Есть в его тоне такое, что никак не вяжется с почтительным обращением ко мне.
- Очень даже, - потирая локоть, проскальзываю спиной по стеллажу, к столу, интуитивно загораживаю собой монитор.
Он следит за мной, окидывает взглядом кипу бумаг, и останавливает его на светящемся окне с текстовым документом.
- Вот оно как, - шепчет он, делая шаг вперед. Я невольно подаюсь назад. - Значит, здесь и творятся миры и судьбы?
Сказка о героях, злодеях, писательской доле и выживании в чужом мире.