Из палатки раздавались смачные шлепки и приглушённые повизгивания. Девушки переглянулись, Тома рванула внутрь, Зорька - за ней, а Мелкая едва поспевала следом. Войдя, девушки оторопели: на койке сидел Андрей, а поперёк его колен покрасневшей попой кверху лежала Кузя, и охаживала её крепкая мужская ладонь, отнюдь не подростковая. Впрочем, в Кузиных визгах не было недовольства, а как бы не наоборот. Тома едва успела открыть рот, как Андрей рыкнул что-то вроде "Уйди, не мешай!" и врезал так, что Кузя запищала уже всерьёз. Девушки приросли к полу.
Наконец действие утомило. Андрей перевёл дух и откинулся назад, опёршись руками за спиной и разглядывая результат своих усилий. Кузя, не вставая, подтянула трусики на их законное место, зашипев при этом сквозь зубы, а вот со штанами так не получилось - пришлось подниматься на ноги. Андрей так же неразборчиво буркнул "Брысь!" и девочек сдуло.
На воздухе они остановились. Чуть погодя из палатки, морщась, вышла Кузя.
- Что?! А вы думали, он белый и пушистый?
- Шлёпают обычно детей, - неуверенно произнесла Света.
- Так вот за это, - нехотя признала Наташа. И сорвалась: - Сатрап, пиночет, ненавижу! Чтоб я ещё раз... - и замолчала.
Из палатки вышел Андрей, медленно глянул на Кузю:
- За язык не тянул, - и посмотрел на всех девушек разом, - Лапша уже сварена? Развесьте её друг другу на уши.