В этих стенах кончалась жизнь. Кажется, мне делали больно, очень больно, но я этого не помнила. Только на руках, на сгибах локтей игольные пятнышки напоминали о том, что было будто бы со мной совсем недавно. Я думала, что это неправда, что они не могли со мной так поступить, но оттого лишь сильнее боялась всего, что происходило кругом.
Люди здесь были больные. Меня окружали бледные измученные окружением и собой лица, смотрящие в никуда взгляды. Я научилась быть тихой и смирной, не разговаривать без надобности, не реагировать на прикосновения. Кажется, я научилась быть идеальной рабой.
- Лия,- говорили мне.
Я оборачивалась на это имя и шла на звук, чтобы мне не сделали снова больно. Я совсем перестала видеть сны. Они думали, что лечат меня, но с каждым днем лишь убивали по капле, словно наслаждаясь процессом. Иногда приходил Док. Док печально смотрел на меня и говорил, что совсем скоро сможет помочь, если я захочу.
- Ты знаешь,- сказал он однажды, когда солнце было невероятно теплым, а небо - ясным,- Я хочу забрать тебя отсюда. Я привязался к тебе, Лия. Если ты пообещаешь хорошо себя вести, то я могу... Забрать тебя к себе. Хочешь?
Док был так добр ко мне. И я так желала исчезнуть отсюда, пропасть. Я и не знала, что ответить. Он лишь накрыл мои руки ладонями и улыбнулся:
- Тогда решено.
Доку разрешили. Я не видела больше тех людей, которые называли себя моими родителями, Док говорил, что их присутствие плохо сказывается на моем психическом здоровье. Я не возражала. Доку, наверное, было лучше знать.
Когда мы покидали лечебницу, я обернулась на прощание. Этот белый дом, утопающий в зелени улиц, снаружи казался игрушечным и ненастоящим, будто и не было тех долгих месяцев, что я провела здесь. Я бы и не могла сказать с точностью, сколько прошло времени, знала только, что достаточно, чтобы меня успели убить лекарствами и заново после них поставить на ноги.
- Пойдем,- теплые пальцы перехватили меня за руку. Я кивнула. Оставаться здесь не было смысла.
Разбирая коробки, я терзалась навязчивой мыслью. Я никак не могла понять, почему Док так добр ко мне. Зачем я нужна ему. Я, больной человек, еле-еле научившийся ходить, еще не оправившийся от происшествия, проведший долгое время в психиатрической больнице. Я была не нужна даже сама себе. А ему зачем-то нужна.
Я подняла коробку и пошатнулась. Ноги еще плохо держали, было сложно следить за равновесием.
- Лия, ты что, поставь!
Док перехватил коробку, спешно отставляя ее в сторону и освобождая мои руки.
- Ты в порядке?
Я медленно кивнула. Голова еще немного кружилась, но мне так не хотелось быть бесполезной. Док, придерживая меня за локоть, помог сесть на кушетку, чтобы передохнуть. Солнце, падающее в помещение, высвечивало столбы пыли, незаметные обычному глазу. Я подумала, что в этом доме, должно быть, долго никто не появлялся.
Мы были за городом. Здесь вокруг было зелено, свежий воздух, недалеко речка. Док сказал, что мне пойдет на пользу, я не возражала: податься мне все равно было некуда. К тому же, хоть и будучи психически больной, как заявляла медицинская карта, я прекрасно понимала, что только благодаря Доку сейчас нахожусь здесь, а не в том ужасном здании, где меня травили препаратами. Думается, люди, называвшие себя моими родителями, забыли про меня. Или посчитали, что так будет лучше для всех. Или не хотели ничего общего иметь со мной.
- Док... Что со мной не так. Почему я... Такая.
Он смотрел долгим внимательным взглядом из-под очков-половинок, после поднес мою ладонь к губам, спокойно поцеловав.
- Ты прекрасна, с тобой все хорошо. И это главное.
- Почему вы так добры ко мне? Я не заслуживаю того.
Мы сидели на веранде и пили чай. На мои ноги был накинут клетчатый теплый плед. Док облокотился о перила и смотрел вдаль на заходящее солнце, уже почти скрывшееся за лесными макушками.
- Ты напоминаешь мне меня. Когда-то я также был потерян и не знал, что делать. Тогда меня спасла медицина. Я ушел в нее с головой, леча других, выздоравливал сам. Но, если бы мне помог хоть кто-нибудь, насколько бы легче был путь в жизни.
Мужчина повернулся ко мне лицом.
- Скоро мне нужно будет уехать,- чуть помедлил,- Надолго. Я попросил, за тобой будет присматривать хорошая женщина, моя помощница. Будет приезжать пару раз в неделю, помогать с обедами и уборкой. Пока меня не будет, я хочу, чтобы ты кое о чем подумала, хорошо?
Как же я могла отказать ему? Да и мне было пусть немного, но интересно, чего же хочет мой спаситель. А я не сомневалась, что Док для меня был именно им.
Мужчина подошел ко мне, присев рядом и сложив руки на мои колени. Он смотрел прямо в глаза серьезным взглядом, что было даже немного неловко, хотелось отвести взор, но из уважения к нему я не могла.
- Ты мне нравишься, Лия. Когда ты была в коме, я всегда приходил к тебе после осмотра остальных, всегда задерживался, приносил цветы. Ты будто и не спала, настолько живой выглядела. Я привык к тебе. А, когда ты очнулась, выяснилось, что ты прекрасна и как человек. Ты очень хорошая. И очень печальная.
Мне было неловко слышать эти слова, но еще хуже было бы прерывать его. Поэтому я лишь молча ждала продолжения.
- Я хочу иметь возможность всегда заботиться о тебе,- он сжал мою ладонь в пальцах,- Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Думалось, что ослышалась. Но он не шутил.
- Я...
- Не отвечай, пожалуйста. Я же говорил, что уеду. Подумай об этом, ладно? Я хороший человек, честный. Я смогу сделать тебя счастливой, поверь.
Это звучало настолько правдиво, что было даже слегка неправдоподобно. В смятении прикусила губу, раздумывая обо всем.
- Просто подумай, хорошо?
Он поднялся, впервые позволив себе приблизиться, и мягко поцеловал меня в лоб. Я замерла. Когда он развернулся и ушел, я еще долго смотрела ему в спину. Я не могла понять, что ощущаю сейчас, но могла с точностью сказать лишь одну вещь: я не люблю этого человека. Никогда не любила и никогда не смогу.
Док уехал и оставил меня совершенно одну. Первое время я не знала, куда себя деть, а потом стало легче. Уже через день меня навестила приятная улыбчивая женщина, которая сделала мне обед. Просто, но вкусно. Часть она оставила в холодильнике со словами "этого тебе на пару дней должно хватить". В холодильнике оставила и привезенные продукты. Сама она жила в городе, он был отсюда где-то в часе-полутора езды. Приезжала на машине и уезжала, когда ей было удобнее. Уже через пару раз я научилась понимать, что скоро она приедет, по звуку шин. Док ездил также. Меня в город по умолчанию не пускали, но я и не просила. Я была отчего-то уверена, что эта тема под запретом. Я бы и сама не смогла сказать, почему так думала. Но даже не смела заикнуться об этом, хотя и не слишком хотела. Здесь было хорошо, на природе. Зеленые деревья, веранда, речка неподалеку. Все было создано для отдыха, особенно радовали тишина и покой. Пока здесь был Док, он заставлял пить меня на ночь какие-то таблетки. Я думала, что это успокоительное, но не была уверена. Когда он уехал, за всем должна была следить Мари, так звали его помощницу. Но она, относясь ко мне по-доброму, полностью полагалась на мою ответственность. И зря. Я перестала пить таблетки, каждый вечер избавлялась от них, смывая в раковину. Именно тогда ко мне вернулись мои кошмары. И совершенно по-глупому я была им рада.
Мне снилось, что я иду по тонкому льду озера, ступаю осторожно по зеркальной глади, смотрю под ноги. А потом меня кто-то окликает. Я поднимаю взгляд и вижу над собой низкое и бесконечное небо, откуда на меня смотрит странный пронзающий взгляд, он видел меня насквозь. Сердце начинало бешено биться, я обхватывала себя руками и, дрожа, спешно опускала взгляд. И тогда понимала, что льда нет, а я стою на ватерлинии. Как только я это осознавала, то проваливалась вниз, под воду, без вскрика, задыхалась.
Этот сон повторялся из ночи в ночь, каждый раз я заходила в своем "путешествии" все дальше, все ближе становилась точка невозвращения. Но я упорно продолжала избавляться от таблеток, испытывая почти мазохистское удовольствие от осознания того, что сегодня этот ужас придет опять. И однажды, подойдя к самой границе, поняла, что схватила чью-то руку. Ладонь крепко вцепилась в запястье и потянула на себя, обрушивая в теплоту. Я будто вынырнула с другой стороны озера, в ином вертикальном мире, а меня обняли сильные и такие знакомые руки. Родной запах домашней выпечки и огня, горячий поцелуй в лоб. Я ощущала, что по щекам текут неистово слезы. Я вспомнила Кота. И смогла лишь прошептать тихо:
- Я скучала.
Я собрала вещи. Их должно было хватить ненадолго. Я понимала, что поступаю отвратительно и так делать нельзя, но ничего не могла с собой поделать. Я больше не могла оставаться в этом доме ни под каким предлогом, мне нужно было уехать, хоть ненадолго. Я решила навестить родных.
Мне удалось вспомнить Кота. Пусть далеко не все, но это уже было не мало. Я вспомнила то, как любила его, и все никак не могла понять, как смогла об этом забыть. Будто я совершила предательство по отношению к нему, и мне не было за то прощения.
Сменное белье, минимум косметики, пара футболок и джинсы. Когда приехала Мари, я уже была полностью собрана и готова. Женщина смотрела на меня округлившимися от ужаса глазами, когда я сказала, что уезжаю на пару дней. Но я ведь не пленница. После двух часов уговоров она, наконец, согласилась довезти меня до города, если я ничего не скажу Доку и вернусь до его возвращения. Улыбаясь, я торжественно пообещала, что буду очень осторожна и вернусь в срок. Она, вздохнув, кивнула и повела меня к машине. Как хорошо, что я вспомнила свой старый адрес.
Я стояла на крыше и вдыхала полной грудью свежий воздух. Когда я приехала, мать зарыдала, отчим бережно удержал ее за плечи. Они что-то смотрели и мирно коротали вечер, я нарушила этот покой. Неловко извинившись, поставила сумку на кровать: в моей комнате они не изменили ничего, только из зеркала на меня смотрела уже не девочка, а взрослая женщина. Я поела, выпила с ними чая, выдержала обряды "тисканья", причитаний и слез и отпросилась отдохнуть под предлогом долгой дороги. Кажется, они даже не знали, что я не в больнице, Док запретил им навещать меня. Я же, вспомнив Кота, вспомнила и их. Память возвращалась медленно, неохотно, но, все-таки, гораздо лучше, чем раньше. Ночью я улизнула на крышу, прекрасная зная, что меня не отпустят в одиночку, если я об этом посмею заикнуться. И теперь, стоя на самом краю, я знала, что все было не напрасно.
- Верно, Кот?..
- Глупая... Какая же ты глупая,- ответил тихий голос.